Том 19. Избранные письма 1882-1899 - Страница 25

1886

69. В. Г. Черткову

1886 г. Января 16–17. Москва.

Как вы доехали? И в каком душевном состоянии, милый друг. Я так рад, что вы пожили с нами. У нас все хорошо. Илья меня особенно радует. Как-то ему поможет бог дальше, а он уже теперь совсем другой, — открытый и радостный. И с Сережей, кроме хороших — хотя и коротких и незначительных — разговоров с пониманием и уважением друг друга, ничего нет. Тогда как прежде было раздражение. С женою тоже хорошо — вот, вот дойдет до раздражения, но остановится на дороге, и вспомнишь, что было, и хорошо. Мне все нездоровится, горло болит, уменьшаясь, но посередине дня жар, и работать ни так ни сяк не могу хорошенько. Нынче немножко пописал «Ивана Ильича» и скоро стал путаться. Получил я от Ростовцева письмо с вопросом о вас. Видно, как он вас любит. Он говорит, что, по его мнению, вам необходима физическая работа. Я думаю, что он прав. Физическая усталость непременно вам нужна и хорошо должна действовать на вас. Мне с вами было очень хорошо, но я заболел в последний день и боюсь, что неприятно для вас и глупо говорил с вами о вашей строгости. Ничего не вышло, а вышло, что вам было неприятно; вы простите меня. Милый Ге все у нас, старший, все работает, и все лучше и лучше. Как выздоровлю, так примусь заказывать фототипии.

Эртель прислал мне свой рассказ, предоставляя право сокращать, прибавлять и прося печатать (если годится) без имени. Рассказ по языку и правдивости подробностей и по содержанию хорош, но нехорошо задуман — распущенно и не отделан. По-моему, его можно напечатать, но только, только можно, если не будет лучшего. Посылаю вам его и сказку Цебриковой. Занимался я тоже Буддой. Хотелось бы с божьей помощью составить эту книжку. Получил я тоже сказку малороссийскую, легенду Костомарова «Сорок лет». Я вспомнил ее. Это превосходная вещь. Я ее буду читать еще. А вы постарайтесь достать, называется «Сорок лет», и прочтите. Сказка Леонтьева может быть приобретена, как он передал Фету, за 150 или за 300 руб. Я не понял. Но я достану и перечту ее, и тогда уже предложу вопрос о деньгах за нее. Стоит ли? «Mare au diable» взял Ильюша. «Miserables» очень поправилось Сереже. Я буду поощрять его. Напишите мне поскорее доброе письмо, которое бы изгладило что-то шершавое, которое было в последние минуты нашего свидания. Передайте Павлу Ивановичу и Александре Михайловне мое… (не знаю, как написать), то есть, что я их люблю и помню, чего и от них желаю.

«Pauvres Gens» — Victor Hugo в «Роднике» перевод.

70. В. Г. Черткову

1886 г. Января 23. Москва.

Посылаю вам назад два рассказа. Оба нехороши, — ничтожны. Один о мачехе — делает впечатление выдуманного, другой — о старике — хорош, но слишком отрывочен. Если бы была описана прежняя жизнь чиновника, то было бы хорошо, а то не займет. По-моему, не стоит печатать.

Посылаю вам легенду Костомарова «Сорок лет». Это превосходнейшее сочиненье. Я хотел — и начал — исправить язык и кое-что, но потом раздумал делать это теперь. Легенда сама по себе очень опасна для цензуры, и потому надо постараться пропустить ее в том виде, в каком она есть. Поправки могут сделаться поводом придирок. Потом же, когда она пройдет в сытинском издании, можно и должно, и мне очень хочется — немного, как мне надеется, улучшить ее. Нынче же пишу в Киев к знакомой вдовы Костомаровой, прося разрешения печатать эту легенду. Вы, с своей стороны, сделайте демарши к Костомаровой для получения разрешения. На меня эта история производит ужасающее впечатление. И мне кажется, что такое же она должна производить на всякого простого русского человека. Только бы цензура пропустила. Употребите все усилия.

Все последние дни я занимался тем, что писал текст к «Тайной вечере» Ге. Я дал переписывать и пришлю вам с картиной. Мне кажется, что это была бы очень хорошая, богоугодная картина. Что вы скажете и что скажет цензура? — Получил ваше письмо вчера и рад был. Вот что хотел вам сказать: не будем хвалить, а будемте укорять друг друга. Так делали — и хорошо делали — первые христиане. Говорить приятное хорошо, чтобы усилить любовь. А между нами, между всеми нами, ищущими соединения в Христе — в его истине, не нужно — я чувствую это — усиливать ее, а нам нужно помогать друг другу. Ищу, чем бы укорить вас для начала; но не нахожу, не оттого, что нет, а оттого, что я нынче ленив и слаб духом. А впрочем, нашел: вы говорите: скоро умру и утешаюсь. Это дурно. Надо любовно и потому радостно делать дела жизни — все. Тяготиться — упрекать Отца. Я с самой моей горловой болезни не могу справиться и все сижу дома и в самом — вчера и нынче — мрачном настроении. И радуюсь тому, что убеждаюсь, что мрачное физическое (желчь) настроение не может победить человека, то есть заставить его быть злым к людям. Меня радует, что я переживаю это мрачное физическое состояние совсем не так, как прежде.

Смерть оставила свой след на всех нас, и думаю, что хороший. Ге старший уехал к Олсуфьевым дней 5 тому назад. И нынче жду его.

Прощайте, мой друг, пишите, когда захочется, и про себя больше. Сейчас получил Лева ваше письмо.

Я очень радуюсь вашему общению с моими сыновьями. Нынче я говорю Илье, как важно не защищать свое положение, чтобы узнать истину. А он говорит: нет, — нужно одно: отречься от себя. Это говорит тот Илья, который месяц назад был враг учения Христа.

Поцелуйте милого Павла Ивановича и скажите, что благодарю за письмо и не отвечаю, потому увижу его, чему радуюсь. Сейчас прочел рассказ Озмидовой и нахожу, что он очень хорош, особенно по языку и духу. Я думаю, что хорошо его напечатать.— Отсылаю вам его назад.